Геттоизация или ассимиляция: попытки поработить мусульман Европы

Итак, свершилось: французские альтернативные анархо-роялисты из движения «чёрная лилия» (лилия, напомним, является символом французской монархии, но только белая; чёрный же цвет символизирует анархизм; движение довольно маргинальное, но ведь и большевики вплоть до захвата власти не были ведущей политической силой страны) в своей программной статье «Как нам обустроить Европу»  «Наш проект по отделению исламистов» (нужно отметить, что «исламисты» получило негативные коннотации исключительно в российской медиасреде и у части европейских спикеров, резко негативно настроенных к исламу вообще и как бы стоящих на страже «светских», «западных», «иудео-христианских» и прочих химерических ценностей). В соответствии с ним «…нужно отдать исламу территории, которые демографически утрачены и опустошены диким урбанизмом». Анархо-роялисты предлагают выделить 7-8 автономных эмиратов с исламским управлением, чьё население при этом «должно принести вассальную присягу королю». Есть также альтернативное решение: создать в агломерации большого Марселя «Республику Массалия»: «В политическом отношении Республика Массалия сначала является французским протекторатом, а затем станет суверенным государством, более или менее связанным с Францией и первоначально признанным на международном уровне всеми государствами-членами Лиги арабских государств. Ее границы ясны, потому что они отделены морем, Роной и дугой автомагистрали, которая идет из Арля в Ла-Сьоту». Эмираты у этих анархистов представляют собой городские анклавы вроде Газы — с шариатом и мечетями внутри и с полным технологическим контролем по периметру, с запретом на постоянное переселение из них, «чтобы не множить такие районы до бесконечности». Правда, офранцузившимся арабам разрешается остаться в большой Франции.

С гетто, конечно, европейцам иметь дело привычнее – старейшим из них тут под тысячу лет, хотя само название, ассоциируемое с обособленной самоуправляющейся еврейской общиной, появилось как раз 500 лет назад в Венеции по названию одноимённого островка. Кстати, стены в гетто, вопреки распространённому заблуждению, изначально возводили изнутри, чтобы скверна внешнего мира не проникла в среду избранного народа; только в середине XVIв. папская булла предписала евреям на христианских землях селиться на раз и навсегда отведённых и выделенных стеной местах.

Предлагаемый движением способ «окончательного решения исламского вопроса» отличается от того, что замыслил и уже даже взялся воплощать французский президент Макрон – тот-то намерен растворить мусульман в универсальной, всепоглощающей и всё разъедающей, как соляная кислота, «французскости». Хотя критика этого плана раздаётся не только справа, как в случае с движением «чёрная лилия» и её программой, но и слева. Вот, например, цитата профессора джорджтаунского университета Джонатана Брауна: «С кем воюет Макрон? Он говорит, что \”не потерпит мусульман, которые считают, что девочкам не нужно образование\”….о чем он, черт возьми, говорит?! Почитайте сами, кто становится основной жертвой его политики – это рядовые девушки в хиджабах, которым не давали учиться в школах и ВУЗах, это образованные, волевые и независимые мусульманки! …Западная Европа, кажется, склонна определять себя не ценностями, которые закреплены в ее законах, а просто моделями одежды и образом жизни, поэтому само существование мусульман вызывает трения в политической жизни. Оказывается, что мусульманам нельзя реализовывать свои политические и гражданские права, им можно только вести себя, как \”француз\” или \”австриец\” и молиться дома, пока никто не видит. Еще Фанон писал о том, как французские колониальные силы в Алжире были расстроены тем, что не могли видеть и иметь доступ к мусульманским женщинам. Судя по заявлениям некоторых политиков, мало что изменилось. Ведь сегодня, если мусульманка не хочет выходить замуж за не-мусульманина  по причине его вероисповедания, то это уже \”проблема, которую должен устранить закон\”. То, что речь идет о простой и грубой власти над мусульманами, а не о каких-то ценностях или идеалах – с каждым днем становится только яснее.\”

Лично у меня давно зародилось подозрение, что французы воюют с хиджабом именно чтобы иметь \”доступ\”, как выражается автор вышеприведённой цитаты, к мусульманским женщинам так же, как к своим. Платок их раздражает как знак дополнительных усилий, которые они не привыкли предринимать, чтобы заполучить ту или иную особу противоположного пола. Вообще, когда доступность стала синонимом \”французскости\”, вопрос не только культурологический. Если смотреть французское кино, особенно современное (что само по себе то ещё испытание), доступность французской женщины там преподносится как своего рода часть национальной идентичности, и её не стыдно выпячивать, кичиться ею, щеголять… Промискуитет выдаётся за естество, которого не нужно стыдиться – напротив, нужно использовать каждый шанс, ведь жизнь коротка, а молодость мимолётна, и всё в таком вот духе. Когда сравниваешь этот message со старым французским кино, вроде «Мужчины и женщины», где герои хранят верность своим погибшим супругам, невольно задаёшься вопросом, что же произошло с этой нацией за прошедшие полвека? Почему установки сменились на радикально противоположные? Думается, в этой трансформации таится некий план… Ну, да об этом как-нибудь в другой раз.

Совершенно противоположный подход мы наблюдаем в соседней Германии. Кстати, «мигрантская» истерия относительно Германии в росс. СМИ, кроме сугубо политических мотивов вроде хаотизации довольно гармоничной немецкой политической системы путём смещения сложившихся балансов в сторону правой повестки (чему ещё весьма способствовали т.н. «восточные земли», не сталкивавшиеся ранее с мигрантами и привыкшие к радикальным мерам в духе сталинской методологии решения национального вопроса), преследовала цель отвлечь внимание от главной проблемы правоохранителей этой страны, а именно русской организованной преступности. И это не шутка: согласно открытым криминологическим данным, наибольшее количество насильственных и имущественных преступлений, а также преступлений организованного характера вроде контрабанды и торговли людьми здесь совершаются «выходцами из бывшего СССР», как принято называть русскую организованную преступность. Давно крышуемую российскими спецслужбами, превратившими её в инструмент своего влияния за рубежом.

Так вот. Нашему человеку трудно понять западную логику принятия решений в силу социалистического бэкграунда, а тут как раз политические действия часто диктуются экономическими соображениями. Очень хороший пример – легитимация однополых «семей», столь любимая адептами «разлагающейся гейропы» и гендерно правильного «русского мира» (при том, что едва ли не половина администрации президента или, например, спикер госдумы – третье лицо в государстве, между прочим, – открытые гомосексуалисты, что этих адептов почему-то не смущает). Но если говорить, например, о немцах, у них 18 (да как бы даже не больше, в разных землях эта цифра может различаться) ставок налогообложения домохозяйств в зависимости от типа сожительства: от полноценного супружества до разных видов «партнёрства» (тут могут подразумеваться и вполне невинные виды проживания под одной крышей, например, сиделок у пожилых домовладельцев). И основным мотиватором практичных немцев признать однополые союзы легитимными было – правильно, вывести их из налоговой тени и заставить платить налоги наравне с другими. И пусть нам это покажется кощунственным, подход немцев к мигрантам или к мусульманским сообществам страны строго такой же, им просто подбирают комфортную с точки зрения государства нишу. Вспоминается рассказ моих родных, проживающих в Баден-Вюртемберге, как местные «русские» немцы вышли на демонстрацию против мигрантов несколько лет назад. Основной их аргумент, как водится, был шкурный – почему-де эти новоприбывшие получают дармовое жильё от государства, право бесплатного проезда в общественном транспорте и «ташенгельд» (карманные деньги) в размере 300 евро на члена семьи, когда мы вынуждены горбатиться и платить налоги? Все ждали выступления бургомистра, он же сказал только одну фразу: «Когда вы приезжали сюда 20 лет назад, местные тоже были против». Прошло время, и бесстрастная статистика свидетельствует: те мигранты, прибывшие сюда в 2014-2016гг, успешно интегрируются, причём занимают рабочие места больше в квалифицированных областях, правда на худших, чем немцы, условиях, что в свою очередь стало дополнительным фактором экономического роста. А немцы не чураются «дополнительных» факторов, они рачительны и стараются из всего извлечь пользу. «Политический ислам» в представлении немцев – это возможность выходцу из черкесской семьи стать сопредседателем парламентской партии «Зелёных», турку – мэром Ганновера, а пример «успешной интеграции» – это когда Эмине Оздамар получает премию в области немецкой литературы, а Фатих Акин – «золотого медведя» на берлинском кинофестивале.

Французский же подход, в отличие от немецкого, иррационален, французы ведь полная противоположность своим соседям и такие все из себя порывистые, демонстративно эмоциональные (в этом их схожесть с русскими, кстати – дескать, можем себе позволить не считаться с доводами разума, ибо мол наши предки доказали, дидывоевали и всё это вот). Они и геев признают от большой любви, и мусульман пытаются геттоизировать от такой же безбрежной, как и беспричинной, неприязни.

Конечно, нынешние меры Франции и лично мИкрона в этом направлении противоположны геттоизации, направлены на ассимиляцию и по сути представляют собой попытку сугубого подчинения мусульман страны. Вся «республиканская», «секуляристская» и прочая риторика призвана маскировать настоящую цель: заставить служить дряхлеющей, теряющей трудоспособность части нации её наиболее активную и быстрорастущую общину. Это попытка своего рода социального «оскопления» с целью превратить «этнических мусульман» из полноценных людей в образцовых узников цивилизованного концлагеря, в который якобы секуляристская Франция стремительно превращается. Где секуляризм – не разделение светской и духовной сфер, а новая религия, подобная советскому «атеизму», принявшему всю религиозную атрибутику: «красные уголки», проповеди, посвящения, инициации, крёстные ходы, крестовые походы, поклонение мощам и т.д. Что, как мы помним, закончилось дремучим позднесоветским оккультизмом со всеми его джунами, глобами, чумаками и кашпировскими. И разумеется, такая грубая попытка французских властей «нагнуть» часть своих граждан не может не вызвать ответной реакции. Мне лично известно немало случаев, когда во вполне «светских», если пользоваться этой терминологией, семьях подрастающий сын мог отпустить окладистую до самого живота бороду, а посещавшая театральный кружок и владеющая парой европейских языков дочь покрывает голову и носит длиннополые наряды. Разумеется, дебиловатые соседи сразу заговорят в таких случаях, что молодое-де поколение «попало под влияние» и «если она покрывает голову, значит в голове что-то скрывается»; в действительности, это верно трактуемое право на свободу самовыражения, где платок (или же борода) выступает символом независимости и от диктата общества, и от родительского диктата. Если строго следовать основополагающим европейским правам, право носить платок так же незыблемо, как и право не носить его (кстати, наиболее последовательно эти права защищены и реализованы в самой европейской из неевропейских стран – Турции), и в этом смысле такая молодёжь демонстрирует приверженность тем самым республиканским нормам, за которые мИкрон ратует. Ведь эти убожества – микрон, или курц, или путин не понимают, что вокруг кавказцев, где бы они ни жили, всегда Кавказ с исламом и шариатом, а тунисцы, марокканцы и алжирцы хорошо знают про Сицилийский эмират и аль Андалус. И бесполезно строить гетто, и бесполезно пытаться навязать всем мужчинам удавки на шею, как и растрёпанный куафюр их женщинам: наш экстракт настолько силен, что и вокруг грузин всегда Кавказ с их причудливыми приколами, а босниец не только продаёт чевабчичи, но и нарисует на стене своего буфета карту османской империи, простёршуюся от Адриатики и Черного моря на севере до Индийского океана на юге. Лучшие арабы и пакистанцы и иранцы, где бы они ни жили – в Кардиффе, Марселе или Бремене, несут тот же заряд на установку своего пространства, хоть на Аляске, хоть в Сан-Паулу. И да будет так всегда.

МУРАТ ТЕМИРОВ